Так предполагал свою жизнь молодой морской офицер Дмитрий Иринархович Завалишин, но судьба распорядилась иначе. Флотскую службу он закончил в чине лейтенанта в самом начале своей карьеры – причиной тому послужили события 14 декабря 1825 г. Личность Завалишина всегда, как у современников, так и во все последующие годы, вызывала самые разноречивые оценки. И оснований для того было предостаточно.
Он родился в Астрахани 13 июня. В мемуарах относительно года своего рождения писал, что не мог найти официальных документов: «…но, основываясь на том, как всегда повторялось в семействе, это было в 1804 году». Завалишин, как записано в его послужном списке, происходил «из дворян российской нации» и был «греческого исповедания». Его отец, Иринарх Иванович Завалишин, инженер генерал-майор и кавалер, служил в должности генерал-инспектора и члена совета путей сообщения и за свою службу был награжден орденами Св. Владимира 2-й степени и Св. Анны 1-й степени. Мать Дмитрия, Мария Никитична, урожденная Черняева, умерла рано. Иринарх Иванович вторым браком был женат на Надежде Львовне Толстой.
О своем желании поступить кадетом в Морской шляхетский кадетский корпус Дмитрий Завалишин, «недоросль из российских дворян», написал в прошении от 18 декабря 1813 г. на имя «императора Александра Павловича». За неимением вакансии Дмитрий числился кандидатом вплоть до апреля 1816 г. Его отец 20 апреля 1816 г. подал прошение директору корпуса вице-адмиралу П.К. Карцову с просьбой определить сына Дмитрия на имеющуюся вакансию в роте капитана М.М. Геннинга. В этой же роте состоял старший из братьев Завалишиных – Николай, вступивший в службу еще в 1813 г. В этом прошении можно прочесть загадочную запись о том, что «от роду ему Дмитрию нынешнего 1816 года января 2 числа минуло пятнадцать лет». Методом несложного подсчета датой рождения Дмитрия определяется 1801 год. Хотя и в подлинных архивных документах случаются описки разного рода.
По окончании кадетского корпуса Дмитрий Иринархович, как наиболее успешный выпускник, на некоторое время был оставлен читать лекции. 1 марта 1819 г. Завалишин получает звание мичмана и уже имеет небольшой опыт плаваний в море. В марте 1822 г. было решено направить фрегат «Крейсер» и шлюп «Ладога» к берегам владений Российской империи в Северной Америке. В этот дальний вояж на 36-пушечном фрегате «Крейсер» под командованием капитана 2-го ранга Михаила Петровича Лазарева был назначен и мичман Завалишин. Шлюп «Ладога» возглавил старший брат М.П. Лазарева – Андрей. Плавание началось 17 августа 1822 г., что зафиксировано в вахтенном журнале фрегата «Крейсер»: «в ¼ 10 часа по приказанию капитана снялись с якоря». Плавание это началось жестоким штормом, и в дальнейшем подобные штормы не раз терзали паруса «Крейсера». Некоторые из них сопровождались и несчастными случаями. Так, 20 ноября 1823 г., «идучи под парусами в Северном Тихом океане» при сильной боковой качке за борт упал канонир Давыд Егоров – «немедленно фрегат приведен был к ветру и спущена шлюпка, но при всех стараниях спасти его не могли». При возвращении к фрегату из-за «большого волнения и сильной качки» шлюпка ударилась о его борт и разбилась. К счастью, находившимся на шлюпке офицеру и шести гребцам удалось спастись. В это время, при подходе к Сан-Франциско мичман Завалишин был болен.
Совмещая две должности: вахтенного офицера и ревизора, и «никогда не облегчая одну для другой», он старался воспользоваться любой возможностью для самообразования. В его служебные обязанности входило исследование атмосферных процессов и магнитных колебаний, и Завалишин внес свой вклад в научную программу экспедиции. Он хотел поступить на службу в Российско-Американскую компанию, но получил отказ императора. Вдохновленный современными идеями, Дмитрий Иринархович пытался создать «Орден восстановления», который бы в мировом масштабе мог преодолеть противоречия между властями и революционерами. В русле своих идей, в частности, он разрабатывал проект присоединения Калифорнии к России и пытался заинтересовать Александра I этими предложениями. Но государственный секретарь адмирал А.С. Шишков известил Завалишина о том, что император Александр I признал его идею «увлекательной, но неудобоисполнимою».
И вот 5 августа 1825 г. с фрегата «Крейсер» «в ½ 11 часа салютовали Кроншлотской крепости 7-ю выстрелами; с оной ответствовали тем же числом выстрелов». Фрегат «Крейсер» вернулся домой. Но мичмана Завалишина в составе команды фрегата уже не было – гораздо ранее, еще 10 мая 1824 г., когда «Крейсер» стоял на Ново-Архангельском рейде: Дмитрия Иринарховича отослали «к начальнику порта капитану лейтенанту Муравьеву для возвращения его в Россию чрез Охотский порт», в связи с его обращением к Александру I с просьбой о личной встрече.
19 декабря 1824 г. по высочайшему повелению Завалишин был произведен в лейтенанты и зачислен в 8-й флотский экипаж.
Все члены команды фрегата «Крейсер» за участие в кругосветной экспедиции получили заслуженные награды. Все, кроме Завалишина и некоего штурмана, «лишенного наград за худое отправление своей должности». Может быть, это травматическое для Завалишина событие послужило триггером, пробудившим в нем ту черту характера, которая зачастую была неприятна окружающим – чрезмерные заносчивость и самолюбование. Он 4 октября 1825 г. пишет письмо морскому министру адмиралу И.И. де Траверсе о нанесенном ему оскорблении «несправедливым отклонением от наград». Мичман Завалишин начал свое письмо словами: «Еще раз осмеливаюсь беспокоить вас; от вас зависит, чтоб это было в последний… я решительно не хочу более продолжать службу, которую не хотят ценить», и дальше позволил себе оценивать действия императора Александра I: «Государь может быть несправедлив, но, чтобы он захотел оным быть – тому не верю, поставленный выше законов и тем отделенный как бы от людей – он, вероятно, сохраняет ко всем совершенное беспристрастие, а чтобы судить обо мне – я прошу токмо сего». Ответ Завалишину не заставил себя долго ждать. Очевидно, такая оперативность была обусловлена раздражающим тоном его письма. Уже 9 октября Завалишину было разъяснено, что он не прошел весь маршрут экспедиции на фрегате «Крейсер» от Кронштадта и до Кронштадта и поэтому не имел права на полную награду. И сделано обоснованное внушение – что «не следовало ему выражаться, выходя из пределов приличия и субординации… и не осмеливался бы подавать подобных просьб и писем под опасением оштрафования по закону».
Обескураженный строгим внушением, 23 октября 1825 г. Завалишин увольняется в отпуск на четыре месяца в три губернии – Московскую, Казанскую и Симбирскую. А 14 декабря 1825 г. в Санкт-Петербурге грянул гром – восстание представителей дворянского сословия и вовлеченных в него нижних чинов. После подавления сразу начались аресты и дознания. Завалишина арестовали в Симбирске, конфисковали все имеющие при нем документы, запечатали печатью градской полиции и отправили в Санкт-Петербург. Арестован Завалишин был вследствие упоминания его фамилии во время следствия, но причастность к тайному обществу не подтвердилась и его освободили. Уже 17 января 1826 г. управляющий Морским министерством вице-адмирал А.В. Моллер предлагал Адмиралтейскому департаменту «препоручить ему [Завалишину] состоящую при музеуме модель-камору», которой до этого заведовал находящийся под следствием по делу декабристов капитан-лейтенант Николай Александрович Бестужев. Но деятельность Дмитрия Иринарховича в Модель-каморе оказалась недолгой – по доносу его арестовали вторично, о чем вице-адмирала А.В. Моллера 2 марта 1826 г. уведомил генерал-адъютант А.Х. Бенкендорф. В этот короткий период между арестами Завалишин успел 13 февраля 1826 г. вновь обратиться, на этот раз уже к управляющему Морским министерством А.В. Моллеру с той же самой просьбой – «сравнить наградами с офицерами фрегата “Крейсер”». Строгое предупреждение трехмесячной давности об «оштрафовании по закону» за нарушение субординации не остановило неотступного Дмитрия Иринарховича.
В составе фонда «Морской генерал-аудиториат и управление флота генерал-аудитора. г. Санкт-Петербург. (1812–1867)» хранятся фотокопии документов из Центрального государственного архива Октябрьской революции (в наст. время ГАРФ), составившие дело «О лейтенанте 8-го флотского экипажа Д.И. Завалишине, обвиняемом по делу моряков-декабристов». В этом деле содержатся материалы следствия: вопросы Д.И. Завалишину и ответы на них, а также несколько писем. В том числе письмо-донос юнкера Артиллерийского училища Ипполита Завалишина – младшего брата Дмитрия Иринарховича. В своем письме на имя императора Николая I Ипполит Завалишин «движимый усердием к особе и престолу… спешил очистить сердце, горящее любовью к Отечеству и Царю, от ига, его доселе угнетавшего». Он, «связанный узами единокровия с лейтенантом Завалишиным», сообщал дискредитирующие Дмитрия Иринарховича подробности: «3 ноября 1824 г. увидел в первый раз родного старшего брата… возвратившегося из дальнего морского путешествия… и вскоре заметил, что в нем происходило нечто необыкновенное». Это подробно им описанное «необыкновенное» заключалось в изменении и сокрытии своего имени при поездке Д.И. Завалишина в Кронштадт и посещении трактира «Лондон», встречах его с друзьями, которые впоследствии оказались государственными преступниками. Обвиняя родного брата Дмитрия в государственной измене и шпионаже в пользу иностранных государств и называя множество имен, Ипполит Завалишин выторговывал для себя покровительство власть имущих. Именно из-за этого «братского» письма Дмитрий Завалишин, оправданный по первому аресту, был вторично заключен под стражу. С трудом можно вообразить горькое изумление Завалишина, когда на очной ставке в качестве доносчика он увидел родного младшего брата.
Верховным уголовным судом Завалишин был лишен дворянского достоинства и осужден по 1-му разряду, но по конфирмации 10 июля 1826 г. приговорен в каторжную работу – вечно. Впрочем, «вечно» вскоре было заменено на 20 лет каторги. И в последующие годы срок каторги сокращался. В Читинский острог Завалишин был доставлен 24 февраля 1827 г., а по окончании срока каторги 10 июля 1839 г. обращен на поселение в Читу.
Влияние его деятельности на экономический и культурный подъем края неоспоримо. Для города, для местного населения Дмитрий Иринархович сделал много добрых дел – для крестьян он выписывал семена, для детей – учебники, открыл школу в своем доме, для больных заказывал медикаменты, выращивал целебные травы, принимал участие в разработке проекта города Читы, выполнении топографических съемок, подготовке Амурских сплавов. На выделенной ему, как поселенцу, земле он создал образцовое хозяйство и обучал этому местных жителей. После амнистии, дарованной императором Александром II по случаю своей коронации 26 августа 1856 г., Дмитрий Иринархович остался в Сибири.
Поначалу добрые отношения Д.И. Завалишина с генерал-губернатором Восточной Сибири графом Н.Н. Муравьевым-Амурским переросли в непримиримый антагонизм. Дмитрий Иринархович вступил в борьбу «со здешним мощным злоупотреблением», писал про «чудовищные обманы, подобные Амурскому делу». Свои статьи он печатал и в журнале «Морской сборник», но вскоре из-за резких высказываний публикация его статей была запрещена. Наконец, разногласия между Д.И. Завалишиным и Н.Н. Муравьевым-Амурским достигли такого накала, что по представлению генерал-губернатора император Александр II принудительно выслал Дмитрия Иринарховича из Читы в Казань «под бдительный полицейский надзор». Беспрецедентный случай – ссылка «наоборот»: из Сибири в европейскую часть России! В Казани Завалишин не задержался, ему разрешили переехать в Москву, куда он отправился в октябре 1863 г.
Несостоявшийся волею судьбы морской офицер Дмитрий Иринархович Завалишин прожил долгую, насыщенную событиями и добрыми делами, жизнь. Набережная в Чите, в благодарность за развитие города в XIX в., названа его именем – Набережная им. Д.И. Завалишина. Он умер 5 февраля 1892 г. в Москве, пережив всех декабристов.
Карчанова Л.М., главный специалист отдела информационного обеспечения и выставочной деятельности Российского государственного архива Военно-Морского Флота (РГАВМФ)
