«Нет слов, чтобы описать поведение команды»
К 120-летию боя русских и японских крейсеров 1 (14) августа 1904 г.
План действий русского флота на случай войны с Японией, разработанный в 1903 г. в штабе наместника императора на Дальнем Востоке адмирала Е.И. Алексеева, предусматривал отделение от базировавшихся на Порт-Артур главных сил отряда из четырех крейсеров (броненосные «Громобой», «Россия» и «Рюрик», а также быстроходный бронепалубный «Богатырь»). Предполагалось, что, базируясь на Владивосток, они должны будут решить две задачи: действовать на коммуникациях противника и отвлечь от Порт-Артура часть главных сил врага. Отряд небольших миноносцев мог тревожить противника в корейских бухтах.
Уже в первый день войны все четыре корабля вышли в крейсерство к берегам Японии. В период же до августа 1904 г. они совершили семь плаваний. К сожалению, очень скоро силы уменьшились – 2 мая «Богатырь» во время тумана выскочил на камни, его ремонт продолжался почти до конца войны.
25 февраля 1904 г. командующим отрядом крейсеров был назначен контр-адмирал К.П. Иессен. После того, как Порт-Артур был отрезан противником, во Владивосток прибыли вице-адмиралы Н.И. Скрыдлов, назначенный после гибели С.О. Макарова командующим флотом Тихого океана, и П.А. Безобразов, поставленный во главе находившейся в Артуре эскадры. Получилось, что на три находившихся в строю крейсера приходилось три адмирала.
В первые месяцы войны отвлечь значительные силы японцев из Желтого моря не удалось – действия отряда были недостаточно активны, артурская же эскадра внушала еще противнику большие опасения. Большую тревогу у японцев вызвал поход, проходивший с 31 мая по 7 июня, когда под флагом П.А.Безобразова «Россия», «Громобой» и «Рюрик» подошли к Корейскому проливу: тогда удалось уничтожить два транспорта и тяжело повредить еще один. В середине июня крейсера вновь ходили к Корейскому проливу. В начале июля они прошли через Сангарский пролив в океан и взяли курс на юг, в сторону Токио. Здесь командование надеялось перехватить пароходы с контрабандными грузами, в том числе сырьем. Добыча оказалась меньше, чем хотелось бы (уничтожены четыре японские шхуны, английский и немецкий пароходы, еще два парохода задержаны), но эффект был внушителен. Не смотря на усилия японцев, крейсеры беспрепятственно ушли во Владивосток, подтвердив репутацию неуловимых.
Между тем Первая эскадра флота Тихого океана в Порт-Артуре исправила повреждения и получила приказ Е.И. Алексеева перейти во Владивосток. Соответственно, Владивостокский отряд должен был выйти в море и помочь прорывающимся. 30 июля крейсеры покинули базу, не имея никакой информации о происшедшем 28 июля бое и возвращении эскадры в Порт-Артур. Составленная командующим флотом инструкция предписывала подойти к Цусимскому проливу перед восходом солнца и провести почти весь день в ожидании. 1 августа в предрассветной мгле отряд встретился с четырьмя броненосными крейсерами Х. Камимуры, который поджидал здесь вырвавшиеся из Порт-Артура русские корабли. Шансов избежать боя не было никаких, так как противник имел превосходство в скорости.
Выстрелы загрохотали в 5 ч 10 мин. В первые минуты два японских корабля сосредоточили огонь на ближайшем к ним «Рюрике», добившись нескольких попаданий. Из-за уменьшения тяги, вызванного повреждением трубы, флагманская «Россия» сбавила ход, вскоре усугубило ситуацию и неудачное маневрирование К.П. Иессена. Все это еще более осложнило положение старого и слабо забронированного «Рюрика» – несколько взрывов в корме вывели из строя рулевое управление. К 6 ч 30 мин он отстал более чем на 3 км, и Иессен повернул ему на помощь. В течение двух часов «Россия» и «Громобой», ведя тяжелое сражение, пытались оказать помощь подбитому товарищу, но около половины 9 утра они взяли курс на Владивосток в надежде увлечь за собой противника. Так и получилось, но с полуразбитым «Рюриком» остались подоспевшие легкие крейсеры контр-адмирала С. Уриу – «Нанива», «Такачихо» (за полгода до этого они участвовали в бою с «Варягом»).
Напряжение баталии было огромно. Практически двукратное превосходство противника в артиллерийском вооружении (особенно в 203-мм орудиях) дополнялось большим количеством взрывчатого вещества в японских снарядах и высокой скорострельностью их орудий. Подсчеты показывают, что с учетом названных факторов в начале боя мощь огня неприятеля превосходила русскую в 17–20 раз! К счастью, не все в бою решают цифры. Даже без хороших дальномеров, зачастую ведя огонь на непривычно больших дистанциях, русские артиллеристы смогли противостоять крейсерам Х. Камимуры. От стрельбы на больших углах возвышения и сопряженной с этим вибрации палуб выходили из строя подъемные дуги 152-мм орудий – прислуга под градом осколков исправляла повреждения. Не меньшей отваги требовало тушение пожаров. «Стены полубака были так накалены, что нельзя было к ним прикоснуться; вода, почти горячая, стояла по колено; везде лежали обгорелые и изуродованные трупы» – и таких сцен за почти пятичасовой бой было немало. На русских кораблях вышла из строя большая часть артиллерии, но оставшиеся орудия поддерживали методичный огонь. Из экипажей «России» и «Громобоя» 129 человек погибли, многие были ранены.
«Нет слов, чтобы описать поведение команды за этот бой; примеры героизма и бесстрашия были столь часты и обыкновенны, что нет возможности перечислить и одну десятую долю их.
Квартирмейстер Горыш, стоявший часовым под флагом, раненый в голову, только после категорического приказания офицера ушел на перевязку и после перевязки немедленно вернулся обратно.
В батарейной палубе почти у каждого орудия лежала груда тел; не смотря на это и [то], что появление на правом борту батарейной палубы на последнем галсе значило почти верную смерть, прислуга орудий левого борта по первому же призыву лейтенанта Моласа весело бежала на назначенное ей место и самоотверженно исполняла свой долг, пока и ее не укладывало тут же» – так писал в историческом журнале «России» мичман князь А.А. Щербатов.
Противник также получил серьезные повреждения, его боезапас подходил к концу. В 9 ч 50 мин японцы легли на обратный курс – к гибнущему от огня легких крейсеров «Рюрику». Вскоре русские корабли остановились, началась заделка наиболее опасных пробоин. Сил для возвращения к покинутому товарищу не было. На следующий день, похоронив в море погибших, К.П. Иессен привел отряд во Владивосток.
Экипажу уже устаревшего «Рюрика» пришлось крайне тяжело. К тому моменту, когда броненосные крейсеры противника ушли в погоню, значительная часть его орудий уже не действовала. «Нанива» и «Такачихо» с большего расстояния засыпали его снарядами. Были перебиты почти все комендоры и офицеры, многие имели по несколько ранений, но не покидали постов, перевязанные возвращались на свои места. Подбитые орудия старались при возможности исправить всеми мыслимыми и немыслимыми средствами, но это удавалось все реже. Попытка таранить приблизившийся японский корабль не удалась, выпущенная тогда же торпеда прошла мимо. В 10 ч 5 мин с корабля прогремел последний выстрел. В многочисленные пробоины и открытые кингстоны стремительно вливалась вода. Повалившись на правый борт, «Рюрик» в 10 ч 20 мин затонул. Из 796 матросов и 22 офицеров героического экипажа японцами было спасено 503 и 13 человек соответственно, почти каждый третий из них был ранен. Позднее многие члены экипажа получили награды, но до «дождя», пролившегося на команду выдержавшего куда менее трудный бой «Варяга», было далеко. Навсегда в истории флота остался последний командир корабля – лейтенант К.П. Иванов, имевший во флотской иерархии Ивановых порядковый номер «13». Он принял должность в середине боя, когда все старшие его по чину офицеры выбыли из строя. Распоряжением императора, в память о подвиге, порядковый номер был присоединен к фамилии – «Иванов-Тринадцатый».
Емелин А.Ю., заместитель директора
Российского государственного архива Военно-Морского Флота (РГАВМФ)
